“В лето 6455 (947). Иде Вольга Новугороду, и установи по Мсте погосты и дани и по Луге оброки и дани...” – гласит “Повесть временных лет”. Погосты были основными административно-территориальными единицами в средневековой Новгородской земле. Сюда свозили дань и здесь вершили суд. Однако сведения письменных источников о погостах очень скупы, необходимо обратится к данным археологии. Г.С.Лебедев и Н.И.Платонова, изучая памятники Верхнего Полужья, логично предположили, что совпадение расположения центров погостов, известных по Писцовым книгам, и больших комплексов археологических памятников конца I - начала II тыс. н.э. не случайно. Там, где около 1500 года Писцовые книги фиксируют погосты Петровский, Дремяцкий, Передольский, Косицкий, в Х-ХI вв. стояли укрепленные городки. К ним примыкали неукрепленные посады, окруженные некрополями из сопок и древнерусских курганов. Как показали раскопки, жители поселков были связаны с ремеслами, ближней и дальней торговлей. Поселения вытянулись цепочкой вдоль р. Луги и далее в верховья р. Плюссы, в сторону Пскова. Они удалены друг от друга на 15-25 км, т.е. на расстояние дневного перехода, и явно составляли единую систему. Которский погост, о котором пойдет речь, был крайним звеном в этой цепочке.

До проникновения в верховья Плюссы на рубеже IХ-Х вв. людей, основавших Которское поселение, здесь обитали носители т.н. “культуры длинных курганов”. У исследователей нет единой точки зрения на их этно-лингвистическую принадлежность. Многие связывают с ними первую волну славян-мигрантов, проникших на Северо-Запад в V-VI вв., и образовавших объединение кривичей. Нам же представляется более вероятным, что люди оставившие на огромных просторах севера лесной зоны Восточной Европы могильники с валообразными насыпями ни политического, ни этнического, ни языкового единства не составляли. Их территориальные группировки остались вне поля зрения русского летописания, сравнительно рано исчезнув. Возможно, в известиях о событиях IХ-Х вв. они выступали под общим обозначением “чуди” противопоставленной “словенам”.

В Верхнем Поплюсье население “культуры длинных курганов” было сравнительно многочисленным. Вероятно, благодатные места на берегах озера Песно, находившиеся на пути из Полужья к устью р. Великой, к Изборску и Пскову достались пришельцам не без боя. Верховья и низовья р. Городоньки были блокированы хорошо укрепленными городищами, настоящими крепостями. Остатки их валов высятся у дд. Городище и Курея. Здесь, на водоразделе Луга и Плюссы начиналась территория плотного расселения носителей “культуры длинных курганов” и быть может не случайно родился славянский топоним, обозначивший местность и поселение в ней основанное - “Которою”. Слово “котора” в древнерусском языке обозначало вражду, распрю, междоусобицу. Осев на удобном для пашенного земледелия пятачке плодородных суглинистых почв к северу от озера Песно, захватив важный перекресток местных коммуникаций и, вероятно, обложив данью окрестную “чудь” основатели Которска, а их мы можем без особой натяжки отождествить с летописными “словенами”, до конца в безопасности себя не чувствовали. Не случайно сразу был возведен “градок”-убежище. Произошло это где-то на рубеже IХ-Х вв., в эпоху Олега Вещего.

Тесно связанное с градками Верхнего Полужья, а через них с Новгородом, Ладогой и далекими странами Балтики и Востока, удобно расположенное на пути во Псков, это поселение с первых лет существования стало центром Верхнего Поплюсья. Некоторые обитатели Которска, как показали находки сделанные на селище, принадлежали к верхушке общества и, вероятно, участвовали в торговых и военных предприятиях первых русских князей. Уже в самых древнейших слоях найдена бронзовая шумящая подвеска-планка, украшенная утиными лапками. Такие изделия характерны для финно-угров Поволжья Массивные застежки-фибулы с гранеными головками широко бытовали у народов побережья Балтики. Всеобщим же торговым эквивалентом той эпохи выступали стеклянные бусы и арабские серебряные монеты (дирхемы) И те и другие тоже найдены при раскопках поселения.

В 1988-90 гг. нами исследована усадьба Х в. Ее центром был большой срубный дом, размером примерно 6ґ8 м. Он отапливался печью-каменкой, находившейся в одном из углов; имел обширное глубокое подполье. Деревянная ограда окружала усадьбу В ее пределах найдены коромысло складных весов, набор гирек-разновесов, уже упомянутые дирхемы. Не исключено, что перед нами главная усадьба поселения, где проживал человек несомненно знатный. Погибла: она в огне пожара, связанного с каким-то военным конфликтом. В слое пожара разбросаны предметы вооружения и конского снаряжения. Многие крупные ценные предметы так и не были подобраны. Наиболее вероятная археологическая дата этого события - середина Х в.

После убийства восставшим племенем древлян мужа Ольги князя Игоря непрочная молодая держава Рюриковичей могла вот-вот распасться. Ольге, правившей при малолетнем Святославе, понадобилось фактически повторно завоевывать земли и покорять племена, подчиненные Рюриком и Олегом Вещим. Необходимо было либо истребить, как у древлян, либо смирить местную знать. Летопись указывает две цели похода Ольги на север - Мcту и Лугу. В середине Х в. это не просто реки, а наиболее густо заселенные области Новгородской земли, где активно шло формирование местных центров (Любытино на Мсте и Передольский погост на Луге). Против этих и более мелких центров сепаратизма был направлен удар княжеских дружин. Следы пожаров середины Х в. отмечены на ряде лужских поселений. Двигаясь с Луги на Псков, Ольга не могла миновать Которска. Любопытно, что в слое пожара в Которске найден ланцетовидный наконечник стрелы, располагавшийся вертикально. Стрела была пущена явно кем-то из нападавших; древко сгорело, а наконечник так и остался в земле. Ланцетовидные наконечники пользовались популярностью у скандинавов, составлявших значительную, если не большую, часть дружины русских князей Х в.

С установлением погостов территория Новгородской земли прочнее вошла в систему древнерусского государства, а следовательно тяготеющее к ним население вовлекалось в новые экономические, социальные и культурные отношения. Появление в лице княжеской администрации третейского судьи сглаживало противоречия между пришельцами и аборигенами, между отдельными родами. Весьма своеобразно это проявилось в археологических материалах. Например, всего в 3 км от Которского поселения нами был исследован могильник культуры длинных курганов (Которск ХII), позволяющий считать его обрядность вполне типичной, ничем не отличающейся от классических памятников данной культуры VI-VIII вв. Но вещи и радиоуглеродные даты говорят, что курганы в нем насыпались по крайней мере до рубежа Х-ХI вв. Значит отдельные общины носителей “культуры длинных курганов” сохраняли свою социальную и культурную самобытность вплоть до эпохи Владимира Святого и крещения Руси. Однако, на уровне бытовой, повседневной культуры, а, вероятно, и языка население, тяготевшее к погостам, стало к этому времени уже однородным, древнерусским, новгородским.

Искомые могильники были открыты случайно, хотя их облик прогнозировался по ряду косвенных данных. Сначала на лесной дороге, ведущей от курганов к поселению в нескольких местах С. Л. Кузьмин обнаружил россыпи кальцинированных костей. Проведя выездной “консилиум” с коллегами-археологами А.Н.Башенькиным и В.Я.Конецким, пришли к выводу: они связаны с могильниками не имеющими наземных признаков, и необходимы раскопки широкой площадью. В результате раскопок установлено, что кремированные останки помещались на или над поверхностью земли. Ныне развеянные кости и обгоревшие вещи лежат в слое лесного дерна. Шурфами и при помощи металлоискателя были обнаружены 5 больших могильников. Если бы древние жители Которска поголовно практиковали сооружение курганов, то поселение окружал некрополь подобный знаменитым ярославским могильникам, ведь среди находок были разнообразные бусы, дирхем, весовая гирька, удила, колчанный крюк, наконечник стрелы, т.е. предметы характерные для т.н. “дружинных могильников”. По всей вероятности, такой “археологически неуловимый” (точнее трудно уловимый) обряд широко практиковался населением Северной Руси до распространения христианства.

Однако, для некоторых жителей Которска сооружали большие курганы, сочетавшие в своем устройстве черты сопок и насыпей “культуры длинных курганов”. Группу Которск IV из 4 высоких курганов окружали могильники с поверхностными трупосожжениями, на периферии которых в середине-третьей четверти XI в. возникли древнерусские курганные некрополи с трупоположениями. На вершине одного большого кургана раскопанного в 1988 г., подквадратная площадка в основании которого имела размеры 20ґ20 м, а высота достигала 3 м, открыты мужское и женское захоронения по обряду сожжения. Вещи из них характерны для сопок и синхронных им поселений. Кто были эти люди? Не те ли, кого летописец называл “старой чадью”, “старостами” и кто держал власть в погостах? Тогда понятно почему в больших курганах переплелись элементы обряда разных погребальных традиций, ведь для их возведения могли привлекаться жители всей округи-погоста.

С принятием христианства, вероятно, именно погосты стали центрами распространения новой веры. Успехи христианизации проявились в погребальной обрядности. На смену кремациям пришли ингумации. В Которске новые могильники возникают на периферии старых и, по всей видимости, какое-то время с ними сосуществуют. Одним из древнейших трупоположений можно считать захоронение мужчины в кургане № 2 могильника Которск IX, совершенное в обширной яме и сопровождавшееся наконечником дротика и ключом. Оно может относиться к середине XI в., т.е. этот человек был современником Ярослава Мудрого и строительства Софийского собора в Новгороде. В женском погребении кургана № 5 могильника Которск III найдена древнейшая в Новгородской земле иконка-привеска. Она была в составе ожерелья, бусы которого датируются по новгородской хронологической шкале 1055-1076 гг. Подвески-иконки вообще не редкость в древнерусских могильниках Которска. Две иконки с изображением Успения Богородицы вместе с ожерельем были привезены в эпоху Андрея Боголюбского из Владимирской земли. Они легли в могилу женщины, родственники которой были свидетелями, а скорее всего и участниками ожесточенной борьбы Новгорода с суздальцами, сменявшейся иногда годами шаткого мира.

Разработанная Ю.М.Лесманом хронология новгородских древностей порой позволяет синхронизировать курганные захоронения с материалами одного яруса Новгорода, т е. определять дату с точностью до 20-25 лет - времени активной жизнедеятельности одного поколения. Полностью исследованные могильники (например, Которск III или Которск XI) становятся своеобразной хроникой жизни оставившего их коллектива. Они перекликаются со скупыми известиями летописных сводов, а в некоторых случаях (о чудо) находят соответствия в берестяных грамотах.